А. Кудрин: экономика России находится в центре "идеального шторма"

Но в период кризиса это трудновыполнимо. Мы оцениваем благосостояние человека к предыдущему периоду, в то время как сейчас, в кризис оно могло принципиально измениться. И мы понимаем, что у 30% граждан в стране уже идет или снижение зарплат, или они уходят в неоплачиваемый отпуск, или становятся безработными.

В кризисные периоды требуются простые и быстрые методы предоставления помощи. Я бы пошел по схеме более широкой выдачи денег. Только на эти три-четыре месяца, потом можно вернуться к традиционным методам поддержки, но все равно делать их более простыми, применять дистанционные способы подтверждения данных.

В будущем оказывать адресную помощь будет проще, когда заработает единый федеральный информационный регистр, где в одном месте соберут информацию из разных ведомств, например о семейном положении, образовании, сведения из службы занятости и т.д., такой своеобразный "государственный фейсбук (Запрещенная в РФ организация)". Система позволит в режиме реального времени видеть положение дел у человека, быстрее реагировать на его социальный статус и помогать, направлять адресные выплаты. Не придется обивать пороги разных органов власти. Кроме того, это позволит бороться с мошенниками, которые, например, незаконно получают субсидии.

Но система еще не заработала, поэтому более четкого распределения помощи придется подождать.

Запад, кстати, пошел по пути быстрой раздачи средств. Хотя там серьезно внедрялись и адресные меры. В Великобритании и США руководители малых и средних предприятий подавали списки работников, у которых снижается зарплата или они переведены в неоплачиваемый отпуск. И таким работникам на основании этой заявки выплачивается две трети зарплаты. Может, кто-то попытается обмануть, но важнее быстро оказать помощь многим, даже если часть будет неэффективной, — это тот случай, когда важнее скорость. 

Например, такие социальные группы, как многодетные, безработные, люди без определенного места жительства, получили прямую поддержку без серьезного изучения положения. Есть примеры, когда мигранты без гражданства и без права временного проживания получали поддержку. Так что там достаточно широкие меры поддержки. Думаю, что мы тоже можем перенимать этот опыт.

— А у нас есть такие ресурсы, ведь это потребует гораздо больше средств?

— Вы спрашиваете, достаточно ли мы выделяли ресурсов или нет. С одной стороны, у западных государств объем поддержки достигает 30% ВВП — например, в таких странах, как Великобритания или Германия. Но прямая бюджетная поддержка, не кредитная и гарантийная, — это примерно от 5–7% ВВП.

— Что в России на этот счет?

— По данным правительства, у нас три пакета поддержки стоят 3,3% ВВП — это примерно 3,3 трлн рублей, включая кредитные и гарантийные меры поддержки.

Если взять только прямые меры поддержки, без гарантии и кредитов, и засчитать в них выпадающие доходы по предоставленным налоговым льготам, то это примерно 2% ВВП. Если добавить сюда выпадающие нефтегазовые доходы, которые будут покрыты из ФНБ, — это еще примерно 2% ВВП. Получается, наш масштаб поддержки составил 4% ВВП. 

Но наша уязвимость по выпадающим доходам  больше, чем в любом другом государстве, в силу нашей нефтяной зависимости. Получается, что 2 трлн рублей просто замещают выпадающие доходы, и большая часть поддержки идет на обычные, рутинные расходы бюджета — дотации Пенсионному фонду, выплата зарплаты бюджетникам, содержание Министерства обороны и т.д.

У нас еще примерно 2% ВВП выпадающих ненефтегазовых доходов, которые будут компенсированы в основном за счет заимствований на внутреннем рынке. Сейчас обсуждаю с экспертами-экономистами, считать ли их мерой поддержки или нет. В принципе, это дополнительная мера, на которую пошло государство, чтобы сохранить действующие расходы. Получается, что это плюс 2% ВВП, а значит, меры поддержки у нас уже 6% ВВП.

— Минфин так и считает, он, по-видимому, тоже включает эти 2%.

— Я выходец из Минфина и считаю, что это существенная мера поддержки. Иначе мы вышли на рынок, взяли дополнительно 2 трлн рублей и потратили на помощь предприятиям, а так мы по сути замещаем выпадающие доходы, чтобы сохранить текущие социальные обязательства. 

Поэтому я считаю, что реальная мера поддержки — 6% ВВП, но получается, что из них 4% ВВП — это только чтобы "не просесть" и сохранить текущие расходы бюджетной системы. 

Для обеспечения этих мер поддержки предполагается использовать 1 трлн рублей, перечисленный ЦБ за пакет Сбербанка. Правительство планирует перераспределить внутри бюджета на меры поддержки экономики 450–500 млрд рублей, что-то будет взято из 1,1 трлн рублей, не потраченных в прошлом году. 

Минфин удвоит первоначальный запланированный объем заимствований до рекордной в этом году суммы — 5 трлн рублей. Сейчас объем государственного долга меньше 13% ВВП, поэтому такие возможности имеются.

— Можно ли было изыскать еще ресурсы?

— Я считаю, что можно было бы дать дополнительную поддержку в 2–3 трлн рублей. Могли, учитывая беспрецедентность кризиса, уточнить бюджетное правило и там взять 1,5–2 трлн рублей, а также еще заимствовать на рынках.

— Минфин дал понять, что он не планирует менять бюджетное правило.

— Да, это позиция и правительства, и президента — Фонд национального благосостояния пока не трогать. 

Я предполагаю, это попытка растянуть ФНБ на три года, а также сохранить ресурс для второй волны пандемии, если она будет. Если зимой будет вторая волна, то 1 или 2 трлн точно потребуются. Но я считаю, что в ФНБ останется достаточно денег, чтобы растянуть их еще на год, даже если будет вторая волна. 

Мы сейчас проходим пик, находимся в центре "идеального шторма", потом будет проще и легче. Поэтому сейчас я бы добавил еще меры поддержки среднему и малому бизнесу.

— Все это так, но МСБ говорит, что этой поддержки недостаточно: они ждали решения по смягчению налоговой нагрузки, НДС, но так и не дождались.

— Я знаком с материалами и "Опоры", и РСПП, и других объединений. Мы проводили в Счетной палате несколько совещаний с малым и средним бизнесом. Считаю, что меры поддержки должны были быть распространены на более широкий круг предприятий, надо изменить критерии оказания помощи. 

Поддержку должны получить не только компании МСП из пострадавших отраслей по известному списку и с объемом выручки до 2 млрд рублей, вполне можно поднять эту планку и до 5 млрд или даже 15 млрд рублей. И оказывать поддержку не на основе отраслевой принадлежности по ОКВЭД (общероссийский классификатор видов экономической деятельности), а по фактическому снижению оборота и ухудшению финансового положения. Если у предприятия фиксируется 30-процентное падение доходов, то оно должно получить поддержку независимо от того, относится оно к перечисленным отраслям или нет. Надо применять более широкие меры и более гибкие подходы.

Чем меньше мы сейчас окажем поддержки, тем больше предприятий пострадает и, соответственно, мы медленнее будем выходить из кризиса. А главное — пострадают люди, потому что они своевременно не получат поддержку. Поэтому, в силу беспрецедентного характера этого кризиса, поддержка могла бы быть больше — плюс 2–3 трлн рублей.

— Правительство сейчас разрабатывает Общенациональный план восстановления экономики. Нам о нем мало что известно, кроме того, что он стоит 5 трлн рублей. По вашему мнению, какие меры должен содержать этот план, чтобы он не превратился в очередной антикризисный план, которых за последние годы было, наверное, не меньше десятка?

— В самом плане некоторые меры прописаны более подробно, а некоторые — как поручения подготовить определенные проекты.

— Счетная палата участвовала в разработке этого плана?

— Я высказывал нашу позицию ряду министров, но прямого участия в подготовке не было. План делался очень быстро, над ним сутками работали сотрудники министерств, нас напрямую не привлекали.

По данным правительства, Национальный план стоит 5 трлн рублей, включая меры, уже объявленные в трех пакетах. На 2020 год заложено 2,8 трлн рублей, из них 133 млрд рублей — на мероприятия, которые не входили в предыдущие пакеты, а на 2021 год заложено 2,4 трлн рублей, из них новые меры — около 300 млрд рублей.

Так что Национальный план добавил примерно 430 млрд рублей поддержки на два года. Сейчас было бы трудно написать какой-то детальный, подробный план. Считаю, что он должен предусматривать более сильные изменения в экономике, потому что 2021 год нужно использовать для изменения структуры федерального бюджета, существенной поддержки малого и среднего бизнеса, снижения регуляторной нагрузки на предприятия. 

Думаю, что мы увидим это больше в уточнении нацпроектов. Два-три месяца потребуется, чтобы представить обновленные нацпроекты, и там, я думаю, будет больше смелых системных структурных мер.

— Пересмотр будет касаться именно целей нацпроектов или просто будут, например, сроки сдвинуты вправо?

— Пересмотр коснется целей и мер нацпроектов. И в правительстве считают, что появилось много новых вызовов, на которые нужно среагировать. Там появятся новые компоненты, могут появиться новые проекты, а часть старых мероприятий будет сокращена.

— В колонке для газеты "Коммерсантъ" вы сформулировали четыре национальные цели, которые должны выйти для государства на первый план. Но вообще эти цели в принципе не новые, вы о них и ранее говорили достаточно часто. Почему вы сейчас решили снова обратить на это внимание и подходящее ли сейчас, в острый период, время для проведения подобных реформ?